PoliticTime

В 1850-х в эмиграции начал формироваться круг теоретиков революционного насилия – Бакунин, Лавров, Ткачев, Степняк-Кравчинский. Осмысливая опыт Великой французской революции, европейских революций 1848, Парижской коммуны, опыт конспиративной организации «Молодая Италия», вдохновляясь подвигами Гарибальди, теоретики будущей революции нащупывают эффективные организационные и тактические формы насильственного изменения общественного строя в России.

За словами последовали действия. Член группы Ишутина Д. Каракозов в 1866 совершает неудавшееся покушение на Александра II. В 1887 в Париже на жизнь царя покушается польский эмигрант А. Березовский. В 1879 в России возникла террористическая организация «Народная воля». В 1879 народовольцы вынесли «смертный приговор» Александру II. Было сделано восемь покушений. Последнее – 1 марта 1881 завершилось убийством царя. За этим последовал ультиматум наследнику с требованиями глубоких политических преобразований. Однако «народные массы» не оправдали надежд террористов: вместо долгожданной революции начались еврейские погромы. Вскоре организация была разгромлена.

Отличительной особенностью дореволюционного российского терроризма было благожелательное отношение к террористам образованного общества, как к любой инновации в любой исторический период. Крестьянство в силу своей необразованности было далеко от этой темы или относилось к бомбистам негативно. Люди, которые по моральным или политическим причинам отрицали методы террора, находились в меньшинстве. В силу негативных оценок российской государственной деятельности, в террористах видели подвижников идеи, жертвующих своей жизнью во имя высоких целей.

Самым ярким проявлением этих общественных настроений был оправдательный вердикт суда присяжных по делу Веры Засулич, совершившей покушение на жизнь петербургского градоначальника Ф. Трепова. Речь защиты завершалась словами «Да, она может выйти отсюда осужденной, но не выйдет опозоренной…»[6]. Достаточно значительная часть образованного общества восхищалась террористами.

Как считает историк О.В. Будницкий, «возникновение терроризма в России не было чем-то уникальным в тогдашней Европе; террористические идеи развивались в работах германских (К. Гейнцен, И. Мост), итальянских, французских революционеров (преимущественно анархистов). Однако, генезис террористических идей в российском освободительном движении носил достаточно самобытный характер, а размах, организация и успех террористической борьбы русских революционеров сделали их образцом для террористов во многих уголках земного шара. Так, в Индии в начале века терроризм называли «русским способом». Говоря о влиянии борьбы русских террористов на мировой революционный процесс, мы имеем в виду революционеров – «политиков»; в случае с анархистским террором процесс был скорее обратным».[7]

Терроризм оказался в России весьма живучим; каждое из «последовательных поколений» русских революционеров обращалось вновь к этому оружию, причем интенсивность и размах террористической борьбы оказывались с каждым разом все масштабнее. И это несмотря на катастрофические временами последствия террористических актов для революционного движения, как это было после покушения Каракозова или после величайшего достижения террористов, цареубийства 1 марта 1881 года, повлекшего за собой разгром «Народной воли» и потери революционерами определенного статуса уважения в обществе.

Скорее всего, объяснение этому следует искать не только (точнее, не столько) в социально-политических обстоятельствах, сколько в идеологии и, в значительной степени, психологии, определенной части русских революционеров.

Революционер-народник Морозов Н.А. В революционном листке «Земли и воли» заявил, что «политическое убийство – это прежде всего акт мести» и «единственное средство самозащиты при настоящих условиях и один из лучших агитационных приемов». По его словам, политическое убийство, «нанося удар в самый центр правительственной организации… со страшной силой заставляет содрогаться всю систему. Как электрическим током, мгновенно разносится этот удар по всему государству и производит неурядицу во всех его функциях».

Конспирация, по его мнению, являлась гарантом сохранности и неуязвимости террористов от государственной машины: «Неизвестно, откуда явилась карающая рука и, совершив казнь, исчезла туда же, откуда пришла – в никому неведомую область»[8].

«Террористическая революция», по мнению Морозова, представляет собой, в отличие от революции массовой, «где народ убивает своих собственных детей», самую справедливую форму борьбы. «Она казнит только тех, кто действительно виновен в совершившемся зле». «Не бойтесь царей, не бойтесь деспотических правителей, – говорит она человечеству, – потому что все они бессильны и беспомощны против тайного, внезапного убийства!» Морозов предсказывал, что рекомендуемый им метод борьбы, в силу своего удобства, станет традиционным, равно как и возникновение в России целого ряда «самостоятельных террористических обществ»[9].

Другие публикации:

Ленин - основатель большевизма
Реализация марксизма на практике Марксистскую политическую теорию в начале XX в. развивал В.И. Ленин (1870-1924) под углом зрения государства диктатуры пролетариата. В работах "Что такое "друзья народа" и как они воюют прот ...

Современное состояние партийной системы в Республике Беларусь
Правовым основанием для формирования многопартийной системы в Беларуси, как и в других республиках СССР, стало принятое в январе 1990 г. решение съезда народных депутатов СССР об отмене статьи 6 Конституции СССР. Фактически же многопартий ...

Имидж политических партий в условиях информационного общества
Политическая партия в силу ряда объективных причин физически не может взаимодействовать со всеми потенциальными избирателями, поэтому особую роль в процессе формирования восприятия обществом данной партии приобретают коммуникационные техн ...